Беллерофонт (из цикла "Герои Эллады")
Предисловие

Цикл «Герои Эллады» еще не создан. Миф о Беллерофонте - первый опыт компиляции. Хотя мне больше нравиться слово популяризация или пересказ. Читатель может сказать: сколько можно пересказывать? Ведь есть же Кун, Грейвс, Штолль. А тут еще какой-то Шамарданов взялся. До недавнего времени я тоже так думал. А после англичанина Р.Грейвса и вовсе считал, что с изложением мифов покончено, но чем больше я изучал источники, тем больше убеждался в том, что каждый имеет право на мифотворчество. И когда находил у того же Грейвса неточности (точнее говоря, собственное видение), а у Куна и Штолля недосказанности, то счёл необходимым сказать что-то свое. В конце концов, старика Гомера еще в древности комментировали читатели, оставляя заметки на полях свитков, так называемые «схолии», которые в общей сложности в шесть раз превысили объем «Илиады» и «Одиссеи». Беллерофонт интересовал меня тем, что это этот герой был одним из известных в Греции, правда, не настолько знаменит как Геракл или Тесей. Но пристального внимания к его личности как-то не наблюдалось. А жаль.

Начиная эту сказку-быль, прежде всего, хочется уведомить читателя, что хоть мы, и не называем имён высокопоставленных особ, он прекрасно догадается о ком идет речь.

В первую очередь, известно ли вам как процветает браконьерство на северном Каспии? Один мой знакомый, бывший работник прокуратуры, а ныне адвокат отдыхал года два назад в Италии.

Один новый русский (большой любитель живности) купил себе кролика. Белого. Пушистый был чемпионом каких-то там выставок, смотров и, соответственно, стоил дорого. Ну очень дорого. Триста баксов.

Жил кролик на даче нового русского, в клетке.

Любовь к охоте родилась у него в те годы, когда еще будучи двенадцатилетним Митя (так звали его домочадцы, а после и все остальные) прочитал куперовского «Зверобоя». Зачитанная до дыр книга, подарок отца, вызвала во впечатлительном ребенке бурю восторга.

– Я не траппер! – гордо повторял Митя вослед Натаниэлю Бампо, стреляя навскидку животных из пневматической винтовки в тире. Механические зверюшки нервно подергивались и, откидываясь на спины, застывали.

– В прежние годы, парень, тебя наградили бы значком Ворошиловского стрелка, – хвалил его седой смотритель тира и шел расставлять лис, волков, зайцев, прочих существ по своим местам.

В старших классах, на уроках начальной военной подготовки. Митя опережал сверстников. Быстро и ловко разбирал «Калашникова», надевал противогаз, не говоря о том, что в стрельбе ему не было равных.

После школы он дважды пытался поступить в рыбвтуз, но оба раза проваливался на экзаменах. Вскоре нагрянула служба в армии. 

— Вставайте, хозяин! — закричал будильник. Уже три года Живой Эры, а я до сих пор не могу привыкнуть к его нудному голосу. Может быть, поэтому легко поднимаюсь с кровати. Кровать, избавившись от тела, моментально сворачивается. Подушки освобождаются от воздуха и складываются в шкаф. Пол подвозит меня в туалет, где начинается ежедневная процедура. Непринужденно зудит электробритва.

Люди говорят (а ошибаются они редко), что некогда жил-был газовых дел мастер Федор (по паспорту Федор Степанович Калмыков). Проживал оный субъект на одной из Литейных улиц, коих в граде нашем насчитывают одиннадцать. Мужчина он был видный, махорки не куривал, по кабакам в день получки не шлялся, из всех лиц женского полу предпочитал свою жену Варвару Филимоновну.

1. Со стены упала картина и отдавила хвост коту. Кот снял шкуру и залез в кабину «Мерседеса». Заработав двигателями, машина взмыла к небу. Проделав в облаке дырку «три на три», автомобиль исчез из виду. Из образовавшегося в небе отверстия посыпались электроды. Подлетая к земле, они принимали вид милицейских жезлов, по которым тотчас проехали асфальтовые катки. Из утрамбованной дороги пробивались на свет стебли лотоса. Один из цветков отличался своей экстраординарностью. Он раскрылся во время солнечного затмения, и некоторое время его пестик заменял собой светило. От тычинок цветка отлетали золотистые искры, превращающиеся в полете в комаров. Насекомые попадали своими жалами в черные точки в тире и вызывали вздрагивание механической живности. При попадании в петуха слышался знакомый крик, чередующийся через каждые пятнадцать минут сменой дня и ночи. Вконец износившаяся планета затормозила ход и с моего разрешения вращается теперь только вокруг солнца.

У одной крестьянской семьи был хороший птичник. Там пожилые хозяева разводили всякую пернатую живность: уток, гусей, индеек. Особым вниманием пользовались куры, поскольку им первыми сделали прививки от птичьего гриппа. Среди всех выделялась рябая особа, ходившая в любимчиках у хозяев.