Суровым выглядит сейчас Каспий. Холодный ветер срывает пену с гребней волн, гонит по воде длинные темные пряди вырванных с корнями водорослей. Серыми рваными хлопьями грудятся над морем облака. Гуляет ветер над морем. Ноябрь-месяц ветров. Здесь, на взморье, ветер очень влияет на всю обстановку, меняет картину окружающей природы. Задует норд-вест, сгонит воду из култуков, обнажит отмели, принесет холод. В понизовье зовут норд-вест «рваной шапкой». И верно, помчатся по хмурому небу рваные облака, дохнет морозцем. Пригнутся под напором ветра тростники, на глазах начнет падать уровень воды. Берегись, рыбак и охотник! За считанные часы угонит воду, и останется лодка «на сухом», волоком вытягивать придется. Иные бедолаги неделями сидят в ожидании моряны. Хорошо еще, если харчи есть. А то и совсем худо. Вот уж где верна поговорка «жди у моря погоду». А повернет моряна - и все меняется. Наступает вода на сушу. Загудят валы, побежит вода к устьям протоков, подопрет встречное течение, уровень поднимется. Затопляются в эту пору все мели, вроде только что здесь еле-еле на куласе пролезал, а уже шест чуть маячит. Вся птица уходит с моря в затишье. А над холодным свинцовым простором гудит ветер. Все реже показывается солнце, трудно ему стало прорывать толстый слой облаков. Рано опускаются на землю сумерки, короткие стали дни. Ноябрь так и зовут - сумерки года. И когда пронизывающий холодный ветер гонит по .дорогам бурую опавшую листву и посвистывая в проводах стучит голыми ветвями деревьев, мы говорим о том, что не за горами зима, и со вздохом вспоминаем теплые летние дни, полные цветов, зелени, ароматов трав и птичьих песен.

     Но и у этой, казалось бы, неуютной поры есть свои замечательные черты. Трудно расстается с теплом вода. На земле холод, иней по утрам белым налетом покрывает все, трава под ногами хрустит и ломается, а от воды пар вьется. Пар поднимается вверх, и не пар это уже, а туман. Закроет все кругом серой пеленой, и дни стоят серые. Воздух пропитан влагой настолько, что одежда становится сырой, набухает, хотя дождя и нет.

     Блекло все крутом. Деревья голыми ветвями на ветру покачивают, листва толстым слоем понизу лежит. Сделаешь шаг - и сразу каждый лист отзовется под ногами тихим шорохом, выдавая малейшее движение. Даже мышь пробежит - и то слышно. Но как накроет все серой пеленой, листва набухнет влагой, плотно приляжет к земле, и будут слышны лишь капли воды, падающие с мокрых веток.

     По воде рябь от ветра, вода стынет на холодном ветру и на чаканах образуются ледышки. Каждая травинка в ледяном мешочке. На лужицах и по затишкам тонкой корочкой застывает молодой ледок. Затихают прибрежные отмели, полные еще недавно птичьего крика и шума крыльев. Откочевывают пернатые ближе к теплу. С протяжным, хватающим за душу криком пролетели в вышине косяки журавлей. Они почти не задерживаются в дельте Волги, проходят транзитом. Над опустевшими полями, над куполами стогов с прощальным криком тянут казарки. Крылатые кочевники - так метко окрестил их писатель-натуралист Валериан Правдухин. От далеких берегов Лены и Енисея, через леса Сибири и степи Казахстана несут они на своих крыльях холода. Летит казара - жди мороза.

     Последними покидают просторы дельты лебеди-кликуны. Их путь сюда тоже неблизок, гнездятся они далеко на севере. Молодые еще полностью не перелиняли, заметно отличаются от стариков сероватым оперением. Летят они семьями, замыкает строй всегда один из родителей, присматривает, чтобы не отстали молодые дорогой. Перекликаются между собой лебеди тихими голосами, совсем не похожими на те звучные крики, что слышны весной. А кому хочется расставаться с родными просторами, какая еще зимовка будет?

     Стаи бакланов еще больше увеличились. И они начинают откочевывать к югу. Осенью в заповеднике бакланов ловят специальными сетными ловушками. Растягивают в узком ерике, где по берегам на деревьях ночуют бакланы, сетку, в виде мешка с крыльями. Нижний край в воду опускают, чтобы птицы не подныривали. Ставят ловушку в сумерки, когда бакланы возвратились с кормежки. Дав птицам «обсидеться», в темноте пугнут их на сетку - несколько десятков, а то и сотен попадутся. Численность бакланов приходится регулировать, ежегодно отлавливая до трех-четырех тысяч, иначе расплодившиеся рыбояды станут приносить существенный ущерб рыбному хозяйству. Возле бакланов постоянно крутятся вороны. Тут дело вот в чем. Наловят бакланы рыбы, наедятся до отвала, сидят на деревьях, отдыхают. Расправят они крылья и сушат на ветру, переговариваются между собой потихоньку. Вдруг с неба с шумом и свистом валится махиной орлан-белохвост. Растопырит когтистые лапы, вот-вот схватит. Но не может орлан сильного баклана схватить, только пугает. Не выдерживают нервы у черных рыболовов. Срывается стая, падают с деревьев в воду бакланы. А чтобы легче взлетать, выбрасывают они пойманную рыбу из зобов. Трясут головами, широко раскрывают рты, сыплются в воду красноперки, подлещики, вобла. Вот тут и разгадка! Хватают вороны выброшенную рыбу, тащат на берег и обедают. Орлан тоже не прочь поживиться за счет бакланов. Унесет рыбу на отмель и там съест. Оказывается, и у птиц так бывает: кто честно себе пропитание добывает, а кто за чужой счет живет. После ворон рыбьи остатки енотовидные собаки подбирают. Так уж в природе устроено - ничего зря не пропадает. Что от енотки останется, мыши растащат.

     Почувствовав холода, ондатры себе дома понастроили. Летом они так обходились, на воздухе ночевали под открытым небом. Но как ни тепла шуба, а крыша над головой нужна. Натаскают кусков рогоза, корней тростника и соорудят хатку. Темнеют хатки ондатр на мелководье, удобно в это время их учет проводить. В каждой хатке - семья.

     У кабанов подходит время гона. Теряют обычную осторожность старые секачи, дерутся между собой. Природа позаботилась о том, чтобы драки зверей кончались без жертв. Осенью появляется у секачей под кожей хрящевой нарост - калкан. Острые клыки соперника не пробивают его.

Начинает перепархивать первый снежок. Смотрятся в холодную воду протоков голые ветви ив. Притихло все в ожидании зимы.